у наен волосы вьются красиво как у матери и солнце путается в детских длинных ресницах. она носится, поднимая клубы пыли. гулко стучат пятки по деревянному полу.
— а мы сегодня здесь будем спать? а какая комната моя? — голос у наен звонкими колокольчиками тонет в соседней комнате, струится лентами вдоль стен. дверной проем жадно глотает свет за спиной — соскучился. дом весь скрипит будто пробуждается ото сна. намджун долго стоит в пороге, а потом снимает кроссовки. аккуратно ставит их, поправляет разбросанные сандалии наен.
— нашла! я нашла себе комнату! — она выскакивает навстречу, глаза сияют, — идем покажу! — цепко хватается за руку, тянет за собой. под кофтой намджуна бьется фиолетовым пульсом камень . . .

нефритовые четки ударяются о стол. волнуется огонь в лампе из латуни, где-то во дворе шелестит бамбук и слышен женский звонкий смех. янджун разглядывает дракона, вышитого на зеленом шелке.
— предлагаю сыграть в последнюю игру и я ставлю эти нефритовые четки, которые приносят мне удачу в делах и сопровождают в пути. их подарила моя покойная мать, эти четки передавались из поколения в поколение в нашей семье. уверен, с их помощью я смогу одержать победу, — дракон кажется янджуну странным, тот зло скалится на него и пытаясь сорваться с полотна дорогой шелковой ткани. вокруг шепот десятка ртов. янджун цепляет пальцами четки, которые "приносят удачу в делах", рассматривает внимательнее, тихо стучат друг о друга бусины. хороший древний камень. эти четки по стоимости будут больше, чем все, что он выиграл за этот вечер. гораздо-гораздо больше, чем он выиграл за все последние восемь дней,  — у вас же есть что-то равнозначное? — короткие мужские пальцы нервно выхватывают бусины из рук. янджун вновь царапает глазами дракона, ловит усмешку и презрительный взгляд на себе.
— конечно. вам точно нужна еще одна игра? — белые отполированные камни поблескивают в деревянной чаше.
— уверен.
под простой плотной тканью одежды янджуна мерно сияет камень. луна прячется за облаками. девушки все еще смеются за стенами. глаза янджуна затягивает азартом.

осколок полярной звезды просто разваливается на две части в ладони в один из вечеров под изумительно звездным небом. излучает яркое аметистовое сияние отражающееся в черных зрачках. гулкий шепот. она шептала ему упоительно о свете в темноте его души, размазывая по коже свои цепкие прикосновения. а он смеялся ей в лицо, стискивая в пальцах ее хрупкие плечи, повторял: «не говори ерунды». он думал, люди глупые. а она продолжала, яростно мотая головой, и длинные волосы разлетались по плечам. в ее черных глазах никогда не было ничего и все, что она оставила после себя — этот камень и ворох предсказаний.

теперь ему совсем не до смеха. у чао в глазах кажется вся вселенная, все это ненавистное звездное небо, что у них над головой которую ночь подряд. такое, что хочется руки погрузить и достать его, чтобы больше не было, чтобы осталась одна пустота, чтобы даже ее не осталось в этих глазах. но он прячет камень под плотную грубую ткань. украдкой разглядывает пока чао спит. в свете дня под одеждами сияния камня не видать. зато слышно шорох их поступи, можно разглядывать пейзажи вокруг и профиль чао. тот идет рядом. так сложилось. и в глазах у него ясное небо. янджун сбавляет шаг, идет следом.

там, в пещере, янджун требовательно протянул руку: «яблоко дай». древним драконам не пристало просить, поэтому он нетерпеливо поджимал губы, пока в полумраке мальчишка копался в своем походном мешке. яблоко на вкус было сладким, сочным, а солнечный свет, когда они вышли из пещеры, ослеплял. и все еще казалось, что это сон. эфемерный мир с зелеными холмами и далеко на юг протянувшейся полосой клиньев гор, а под ногами — лес. пахло липой. ветер приятно теребил короткие черные волосы и полы одежд. где-то на востоке, янджун помнит, должен быть океан.

они выходят к нему через две недели. и янджуну кажется, что глаза чао вбирают в себя его искристую гладь и что в них никогда не было прежде никаких звезд, никакого ясного неба и зеленых холмов, что в этих глазах остались только яркие всполохи заходящего солнца. ничего больше. можно с ума сойти. на песке остается цепочкой невнятная вязь их шагов. с приливом их смывает.

гуанчжоу, город, которого не было на картах полторы тысячи лет назад, переливается по вечерам огнями. они останавливаются в его пригороде в маленьком постоялом дворе, где чао отдает свои последние монеты за ночь и низкосортное вино. а янджун думает о том, что ему нравится, как путается свет в ресницах чао и что вино не такое уж и гадкое, хотя, конечно, могло быть и лучше. он говорит: «давай останемся здесь». от океана пахнет водорослями и свободой. жизнью пахнет. той, по которой он неимоверно скучал.

— на западе существует легенда, согласно которой в украшенной драгоценными камнями лампе спит дух, способный исполнять желания, — янджун тянет руку к чарке с хунцзю, — поговаривают, что она спрятана где-то в персидских землях. стоит потереть лампу и все, чего бы вы ни желали, исполнится. это интереснее, чем ваши четки. если вы проиграете, я скажу вам, где и как достать этот артефакт, — его тихий смех вспарывает пространство, вино оставляет бархатное послевкусие.
— вы смеетесь надо мной? — луди перестали верить в настоящее чудо. янджун хитро щурится.
— нет. конечно, нет, — он забирает чашу с черными камнями. перед ними пустое деревянное поле и два десятка внимательных глаз вокруг. у янджуна то ли от спертого воздуха кружится голова, то ли от вина, — я свои желания уже израсходовал.

янджун закрывает ладонями осколки камня. и свет его просачивается сквозь кожу. холодный свет, не живой. рядом с чао по ночам камень светится ярко. открывается сокровенным. он вырывает из темноты сосредоточенный блеск в глазах и стены комнаты. если прислушаться, то можно услышать тихое дыхание спящего рядом чао. у янджуна странное желание ощутить это дыхание на своих губах. желание вырывается откуда-то изнутри и цвет у него такой же аметистовый и горит оно ярче самой яркой звезды, всполохами окрашивает мысли. горит глубоко внутри него, просачивается также сквозь кожу и не дает покоя. «что произойдет, если я отдам половину камня чао?», — он вырывается под иссиня-черное небо и ветер терзает его мысли, раскидывая их ошметки по песчаному берегу, — «что, если она была права?» земля смывается темными водами и янджун тонет в них.

дракон рвет зеленую шелковую ткань рьяно, отчаянно когти скребут о плотно сплетенные нити. глаза его блестят в подрагивающем свете ламп. он жаждет обрести свободу. янджуну в какой-то миг становится не по себе.
—  вы так и не сказали, что поставите в противовес моим четкам.
тонкие пальцы тарабанят по дереву:
—  больше, чем вы могли бы себе представить? — если бы камень под одеждой мог обжигать, янджун бы уже давно сгорел. он переводит взгляд на чао — теплый свет окрашивает его светлую кожу. пахнет жасмином и у янджуна кружится голова то ли от спертого воздуха, то от выпитого хунцзю. его красные губы расплываются в улыбке. мужчина напротив ерзает в нетерпении, — я ставлю этого юношу против ваших четок.
звенит смех янджуна. за стенами уже не слыхать девиц.