лестничная клетка. в открытое окно рвется городской шум. одна из дверей открывается и тут же захлопывается. загорается лампа под потолком. наступает тишина. жгучая. звенящая в ушах. а в глазах паника. в этой панике можно утонуть. двое делят несколько квадратных метров.
тишина нагнетает. и в этой тишине вспыхивает яростное:
- ты следишь за мной?
липко дрожат пальцы. слова затягивают болотом в недра воспоминаний. то, о чем хочется забыть. очень. вычеркнуть. сейчас бы вычеркнуть этот вечер и предыдущие тоже. потушить горящие фонари и человеческий гвалт, шарканье ног. стереть все краски. закрыть глаза и проснуться. сычен прячет руки в карманы бомбера. проснуться дома от того, что кот голодно ноет на ухо и пытается лапой расцарапать его. или от того, что солнце встало и за дверью слышатся тяжелые шаги соседа, проснувшегося до раздражения рано. но сычен не просыпается. и город никуда не исчезает.
"тебе показалось" в обмен на "ты нужен мне". нет, не нужен. это пройдет только стоит им перестать видеть друг друга, звонить друг другу. все забудется. "не звони мне больше". рекламным гомоном и сиянием экранов, желто-белой зеброй под ногами, красным не_мигающим на светофоре отрезать себя от чужой растерянности. и потоком автомобилей в час пик.
сычен следующим утром ловит несколько пропущенных звонков и непрочитанных сообщений. тогда же меняет номер телефона. безвозвратно, думает, окончательно обрывая любую возможную связь. забывает о том, что связи, каким бы они ни были, так легко не обрываются. не в его случае.
- сычен?
- да? - терпкий запах кофейных плантаций южной америки на одежде и сырости проулка за кофейней. он иногда выходит с коллегой. тот курит долго и задумчиво, рассказывает последние новости. рот у него не закрывается, выплевывая сплетни, расходящиеся среди таких же как и он серебристой паутиной, переливающейся бусинами чужого интереса. приторное внимание льстит и тешит самолюбие. сычену интересно тоже, как и всем прочим. он задает вопросы, смеется над глупыми ситуациями. и ему иногда самому начинает казаться, что не отличается особым умом.
- у сохен день рождения сегодня, мы вечеринку устраиваем? придешь?
звонит телефон в кармане и
время тянется медленно-медленно.
"вернись ко мне" все еще ночными кошмарами проникает в реальность. сычен практикует по вечерам амнезию в обнимку с бутылкой соджу. практикует в чьей-нибудь компании и под не смолкающую болтовню. не запоминает вкуса губ или запахов. гостиничные номера стираются из памяти уже следующим вечером. в сеуле у сычена новая жизнь в новыми привычками и старыми вросшими в сознание воспоминаниями. только однажды он оступается. и сворачивает с пути от греха подальше.
до чего лифт медлительный. он будто бы ждет пока канет в лету очередное тысячелетие. этаж за этажом. мигают цифры на табло. сычен в зеркальном отражении копается в телефоне. новостная лента занудная. интереса не вызывает ровно никакого, но занять себя нечем. на семнадцатом лифт останавливается, выплевывает сычена на лестничную клетку и возвращается на первый этаж. точь-в-точь медленно. проверять кого-то другого на терпение.
- привет! - сохен идут волосы завитые кудрями и яркий макияж. и музыка за спиной и гомон гостей. и все это. очень, конечно, тоже. сохен утонченная. с длинными ногами и точенной фигурой и природным очарованием. и, что важно, с богатыми родителями. у сынхи невероятное везение.
сычен улыбается ей в ответ. протягивает коробочку, перевязанную лентой:
- скромно, конечно, но от всей души. и я ненадолго.
он оступается на третьем бокале шампанского. и на карих глазах нового знакомого. тот рассказывает про музыку сияющим голосом, захлебывающимся от восторга на каждом вдохе. он пытается, очень пытается вписаться в правила. когда-нибудь обязательно станет известным музыкантом. вот увидишь! у него все точно получится. он планирует выпустить свой первый альбом в следующем полугодии. у него шикарная команда. все обязательно получится. будет грандиозное промо.
сычен не поспевает за этими мыслями. теряет нить рассуждений и следит за эмоциями.
- придешь?
да, конечно. он обязательно придет. как узнать, когда?
чужое номер телефона в своем: "позвонишь мне?" обязательно. он врет. никогда не перезванивает. никогда не запоминает. никогда ничего не повторяется. но у людей с мечтой удивительные эмоции. сычен ничем не увлечен. сыченово увлечение рассыпалось крошкой когда-то в прошлой жизни. эмоций по минимуму.
- а ты чем занимаешься?
- да так . . .
да так. серьезно? не мог придумать что-нибудь? неловкое молчание.
- сычен! пошли я тебя кое с кем познакомлю! - сохен вовремя, тянет его через толпу, останавливается, - знакомься, это - доен . . .
сычен спотыкается.
- да, я . . . приятно познакомиться, - он протягивает руку и его холодные пальцы касаются теплой ладони. слишком знакомой, чтобы знакомиться повторно. все это растворилось в прошлом. в тысячах бокалах выпитого, в людях "на-одну-ночь". забылось, казалось насовсем это их недолгое "ничего-серьезного". "не-серьезное" стало слишком серьезным. у сычена ком в горле. что он здесь делает? и догадки. догадки. догадки роются в голове, в каждом вдохе-выдохе. они куда-то летят и падают. все вместе с этого гребанного семнадцатого этажа. такие сны снятся ему каждую ночь - он в них получается посылки, вскрывает их и начинается падение. сохен что-то щебечет райской птицей на ухо и смеется так звонко, что вот-вот лопнет стекло бокалов.
- ох, извините! - она куда-то исчезает и они остаются одни. целая квартира, сто квадратных метров, забитая под завязку людьми и они совершенно одни.
- мне . . . - он допивает остатки виски в стакане, и лед стучит о его стенки, - нам надо поговорить, но не здесь.
запястье доена в ладони. так уже было. почти так. дыхание на ухо, рванные жадные поцелуи флешбеками. нельзя врать себе, что не было хорошо и спокойно. но он забыл. он так сильно хотел об этом больше не вспоминать. ни разу в жизни.
закрывается дверь за спиной, отрезая их от шумных битов и болтовни ни о чем.
взад-вперед. взад-вперед. шаг за шагом. он останавливается.
- что ты здесь делаешь? я просил тебя больше никогда же появляться в моей жизни! - сычен плюется желчью. расплескивает вокруг ненависть. целые ее океаны. и вот-вот лопнут стекла.
сто лет не виделись и еще бы столько же.
