у юны слезы по щекам, рванными всхлипами. она ступает через порог его квартиры. хлопает входная дверь. |
лиловый свет вывесок мажет по губам. пересекают городской пейзаж нити дождя. киношность происходящего впадает в сознание. их собственный кич чего-то более серьезного — один на двоих. три точки. три длинных тире. три точки. у юквона пародия на жизнь. пародия на отношения. пародия на любимое дело. пародия на семью. благотворительные ужины и светские вечеринки. улыбка сияет скомканностью в урнах после. так положено — она продолжает смазывать свой бриллиантовый мир их жертвами. а у юквона какая-то параллельность в чужой квартире, где сигаретный дым рвется в открытые окна и оседает на темных простынях. «какой же ты мрачный тип на самом деле» — иронией. ему ли об этом говорить. а потом вдруг сам ни с того, казалось бы, ни с сего:
«давай прекратим все это».
«что именно?»
«ну, все это».
размытый лиловым городской пейзаж и желто-черная шашка такси в кляксе луж. важное остается за кадром. в молчании.
/02:56:03.
длинные гудки. первый. второй.
двадцатое декабря красным в календаре.
теплый свет настольной лампы распугивает мглу.
02:56:07.
третий. четвертый.
сонный город теряется у горизонта.
— чихо . . . — его голос на том конце звучит глухо, срывается отчаянием, — я не знаю, что мне делать.
кровь мажет подошву черных ботинок и руки.
кофе закончился. юна сидит за столом, рассматривает его квартиру подростковой любознательностью. одна таблетка успокоительного. одна трагедия для них двоих. а кофе закончился. «будешь чай?» она кивает: «можно я у тебя переночую?» тринадцатое декабря заканчивается ее истерикой и парой пропущенных от матери. «да, конечно». он заказывает одну большую пиццу на двоих — в его холодильнике даже мышь достойно повеситься не может, да и на сорока восьми метрах тоже негде. три банки пива грустно выглядывают из-за приоткрытой дверцы. он спешно ее закрывает. «юна-а, что случилось?» темный фарфор обжигает пальцы. чашка тихо опускается на стол. «можно я у тебя останусь жить?» три пропущенных от матери. ему бы хотелось, честное слово, забрать ее к себе. «давай утром об этом поговорим?» «хён, я не вернусь туда больше». «что будешь делать?» «сбегу». нарушенное молчание лихим перезвоном в дверь — пиццу привезли. они смотрят старые диснеевские мультфильмы до утра. юквон приносит плед, когда сестра засыпает. оставляет записку: «закажи себе что-нибудь. я вернусь вечером. дождись меня, пожалуйста». неоправданные действия. глухие звонки матери. расплавившийся день стекает воском и чувством вины по колено. |
/теплый свет настольной лампы распугивает мглу. табачный дым струится серебристой лентой к потолку. за плотными шторами глубокая ночь, раскиданная по тонким тропинкам сада. длинная широкая лестница гостинной утопает в черноте. юквон бросил машину за высокими воротами. отполированный паркет помножил звук шагов. недоразумение. он смеется и говорит, что это недоразумение, когда юквон толкает дверь в замкнутый квадратом кабинет.
— я волнуюсь за юну, как и ты. садись, — юквон все еще стоит в пороге. бесконечные секунды ожидания, — ну как хочешь.
встает. они встречаются глазами.
— она же моя дочь. но я не виноват, что вы с ней такие слабые.
— вы в своем уме?
в этом доме только они вдвоем. в этом доме в те длинные ночи всегда оставались только они вдвоем. юна здесь тоже была одна? все это время. все последние семь лет. одна в мире уважаемых родителей. дрожание пальцев и голоса, срывающегося на гнев. бледное лицо сестры, провода приборов жизнеобеспечения. писк кардиографа отсчитывает удар за ударом. до матери словно только теперь дошло, что у нее есть дочь. она также сидела у него в палате в то время. гнилое лицемерие.
— я нанял ей лучших врачей и психолога. когда она придет в себя, ей назначат эффективное лечение.
набор звуков. три точки. три длинных тире. три точки.
— я сделаю все, чтобы вы пожалели о случившемся.
половина третьего ночи на часах. часы дорогие две стрелки утопают в итальянском лакированном дубе. стук секундной разносится по всему кабинету. вторит смеху.
— какой же ты наивный. неужели ты думаешь, что хоть что-то может мне навредить. сопляк, да меня весь город уважает и любит. думаешь, я не смогу прикрыть рты кому надо?
у юквона в груди ком отчаяния разрастается до снежной лавины. та сносит все вокруг.
— ты когда-нибудь хотел уехать далеко-далеко? — горечь пива во рту. просторная квартира чихо. юквон ночует здесь неделями. со стороны выглядит потерявшимся в пространстве. и немного во времени, — изменить все? — забывает первое время вещи, чтобы вернуться. опять и опять. город заглядывает в окна потухшими огнями после полуночи. юквон разрешения не спрашивает. никогда не предупреждает. оставляет многим больше, чем было оговорено изначально, — родиться где-то еще, а? |
глухой выстрел размазывает кляксой содержимое черепа, оседает растерянностью и дрожанием медленно на пол, скатываясь по стене. одинокая лампа на столе с желтым светом выхватывает из мглы резкие тени и вязь текста на документах, тлеющую сигару в пепельнице. тяжелый удар о мягкий ковер. столик с вазой валится — та разлетается осколками. смешиваются запахи. юквон падает на колени. трясет безвольные плечи.
