[AVA]https://forumupload.ru/uploads/0018/1c/bd/2/721008.jpg[/AVA]

Рост/вес: 173/57
Цвет глаз/волос: голубые/блонд
Внешний вид: небесная синь глаз — подмечаю самое интересное, забываю о черно-белом. улыбаюсь ярко, ослепляюще пухлыми губами. пальцами пытаюсь по привычке стереть родинку слева на лице у длинных ресниц. похож на отца с матерью — перенял у них правильные черты и светлую кожу. поправляю пшеничные волосы, чтобы аккуратно. на шее болтается цепочка с двумя кулонами: серебряным львом и женским платиновым крестом, украшенным сапфирами.

разочарование бьется в груди, вонзается в мысли, дробит мое существование на куски. я щурюсь от разноцветных отблесков воспоминаний. разочарование мне приносят подарком в красивой коробке с праздничным бантом родители на шестнадцатилетие. вручают вместе с сырым запахом города — на улице третьи сутки льет дождь. разочарование ложится билетом в одну сторону и заговорческим «давай никому не говорить» на стол в моей просторной комнате.

«ты нас пугаешь» — роняет однажды она, запивая воскресный ужин красным вином в тон помады. роняет со звоном. горничная тут же прибегает, чтобы убрать все следы — пусть никто никогда не вспоминает. я опускаю взгляд на овощи в тарелке. я действительно виноват? «как же будет твой отец? как же его карьера?» — слушаю, размазывая соус по белизне фарфора вилкой. уильям трется пушистой шерстью о ноги. мурлычет. как будто я этого хотел… в блеске хрустальной люстры под потолком мы множимся эмоциями, мыслями, переливаемся разноцветием красок. «ты ведь понимаешь, как это опасно для него, правда, олис?» — «олис» с ее губ стекает ядовитым медом на кремовый шелковый халат, — «а ты можешь все испортить… загубить всю нашу жизнь… и…»
я считаю в обратном порядке, наматывая нервы на нержавеющую сталь. ее слова стягивают мне горло. «и жизнь своего старшего брата, олис! а младшей сестры? что будет с н…»

«заткнись!» — бокал лопается, осколками впиваясь в тонкие длинные пальцы моей матери. скрип стула о паркет. все крепче и крепче. она бы закричала, если бы только могла, разомкнула руку, бросилась бежать… если бы только я ей позволил…

вода смешивается с кровью в уборной за закрытыми дверьми. я истекаю кровью в день, когда моя сила впервые просыпается. пустяк. приехал ввил, чтобы рассказать о том, что у него будет теперь своя семья. у матери выбился локон. я решил его поправить… руками служанки, стоявшей рядом с ней…

смываю по водостоку свою любовь под стук в дверь и испуганный женский голос, пока отец в кабинете министра образования, расположенном на третьем этаже правительства финляндии, трахает свою секретаршу, не беспокоясь о своей карьере, о своей репутации, о нашей будущей счастливой жизни. он долго к этому шел: к кабинету, к должности, к длинным ногам в юбке-футляре. отец возвращается домой глубокой ночью, хлопает дверцей автомобиля, отпуская личного водителя поспать следующие четыре часа, говорит стенам, что день был длинным, простыням — что очень устал. строит из себя примерного семьянина. на фотографии в гостиной он, мать, мой старший брат и я натягиваем на лица улыбки маской. неестественно, но очень захватывающе. на утро он смотрит на меня с недоверием, и она тоже, и мебель, и окна, потолок, пол… стопкой бумаг и подписями о неразглашении моя тайна отправляется в сейф.

однажды я застаю их: его и любовницу. их надменность вьется вокруг, витает в воздухе и вся моя одежда сразу же прованивается ею. отец шепчет, уже одевшись: «олис, только никому не говори. это очень опасно для нас. ты ведь понимаешь? мы все потеряем, олис…» его пальцы болью сжимают мои плечи, пока она готовит нам кофе. мне четырнадцать и я послушно киваю, заглядывая в бездну на дне синих глаз. через год, когда она погибнет в автокатастрофе (не справилась с управлением; грустно и преждевременно), отец прикажет открыть бутылку самого дорогого вина в его золотой коллекции и закроется на ключ в своем кабинете. мать послушной псиной будет сидеть и скулить у двери, размазывая по улицам свои слезы. ровно в полночь дверь бесшумно откроется и сквозь приоткрытую щель хлынет его добрая воля.

через три месяца мы все слетимся в гостиную и затаим дыхание в ожидании чуда — у матери будет третий ребенок. «забавно» — они обернутся ко мне и я засмеюсь. будет зима. стену в соседней комнате окрасят в персиковый и розовый; подберут с сотню имен на случай, если какое-нибудь разонравится. можно сразу дать пять — будет как в гардеробе. я стащу одну из погремушек, спрячу в ящике шкафа прислуги под стопкой выглаженных фартуков и полотенец. после любимая горничная матери тонкой полоской следов на снегу проследует с чемоданом к воротам; подъедет такси, распугивая желтой шашкой и светом фар мглу вечерней улицы, и заберет ее обиду с собой. навсегда.

навсегда… родная финляндия спрячется в иллюминаторе самолета, смешается с гулом двигателей, пока не исчезнет за плотной пеленой облаков.

полгода в штатах я представлен самому себе. строю из себя примерного ученика. в кофейне у дома пролистываю личное интервью отца: «наши дети должны учиться на родине. я бы не допустил, чтобы мой ребенок уехал учиться заграницу». давлюсь смехом и кофе. отправляю им свое фото и короткое сообщение — они всплывают скандалом на следующее утро. и настойчивым звонком: «ты понимаешь, что натворил?! надо было от тебя отказаться, когда ты только родился…» удовлетворение оседает пылью на асфальт. вечером меня увозят. задаюсь вопросом: он сам позвонил или кто-то помог?..

— олис, тебе говорили, у тебя солнце путается в волосах? — мел порошком забивается под ногти. прячу себя и его в учительском кабинете щелчком замка. сажусь на колени, стягивая с широких плеч пиджак, и вся усталость дня падает под ноги. накрываю улыбкой. лев на шее скалится на крест в сапфирах, переливаясь в закате. утопаем в зелени, постепенно заполняющей пространство вокруг. горизонт вонзается зубьями гор в закатное небо. он собирает губами первый мой стон… сплетни оставляют царапины на половицах, скребут по штукатурке в коридорах, разбегаются по приюту тараканами, шепотом передаются среди учеников: олис халла спит с преподавателем психологии.

однажды говорю, цепляясь взглядом за вьющие волосы и серьги в ухе, когда ты опускаешься рядом на скамейку во дворе:
— хотел бы я быть тупым и ничего не понимать… — встречаемся глазами. я теряю мысль — слишком глубоко.

спустя полтора года в шайеннском приюте я выстраиваю свой мир с нуля. не жалею ни о чем. в попытке сохранить все, что мне дорого, попадаю ко львам. карабкаюсь, ломая иерархию как карточный домик — становлюсь заместителем лидера.

прячусь за уверенностью, за водной гладью спокойствия — иногда на поверхность всплывает пузырями копящийся на дне гнев. прикрываю эгоизм и равнодушие покрывалом заботы и доброты. словами о всеобщем благе закрашиваю мысли о пустоте одиночества. протягивая руку помощи тем, кто в ней нуждается, чтобы казаться лучше, чем есть на самом деле. в страхе бегу от себя настоящего — никогда не сомневающегося, не брезгующего никакими способами в попытке сохранить то, что принадлежит ему. но никогда не рискую, чтобы не разгневать судьбу. увлекаюсь красочным, ярким, переливающимся, интересным. легко. легко забываю, выбрасываю за ненадобностью. увлекаюсь вновь. хорошо учусь — все новое дается легко. никого не подпускаю на расстояние вытянутой руки. думаю, все секреты свои секреты я унесу с собой. просыпаюсь от кошмаров.

проснулась в 13 лет. родители долгое время успешно скрывали происходящее, потому что особенных проблем я не доставлял. могу, кстати, не только телами людей управлять, но и животных. жертва обязательно должна находиться в зоне видения. подразумевается полный контроль. ему невозможно сопротивляться. при этом лицо человека обретает эмоции, которые я хочу, так что окружающие вредил поймут, что что-то происходит.

сейчас одновременно способен контролировать до трех человек и до шести животных одновременно. конечно, если это одно тело, контролировать его легче.
если жертва человек, через три минуты ощущаю головокружение; спустя шесть — начинает идти кровь из носа; через девять — теряю сознание на сутки; в случае с животными — время увеличивается вдвое.

с людьми эффективность контроля по времени падает на 30% с добавлением каждой новой жертвы; с животными — 15%.

сейчас могу создавать визуальные иллюзии, поэтому поверить в происходящее вокруг достаточно сложно. чтобы человек увидел то, что я создаю, достаточно встретиться глазами. постоянный зрительный контакт не нужен. чаще создаю простейшие мелкие — они не требуют усилий и сохраняются дольше остальных. могу абсолютно изменить окружение в небольшой комнате.

побочных эффектов нет. по окончании действия иллюзия сама рассыпается. небольшая иллюзия действие до трех часов, размером с комнату — полчаса.

Связь: